<< к оглавлению
Лапушка. [...] неясно, как
представляют авторы-составители словаря историко-семантическую
связь значений слова лапушка. Первое значение —
просторечное — они считают уменьшительно-ласкательным к
лапа. Второе — народно-поэтическое — признают за
ласковое обращение (обычно к женщине, ребенку) (БАС, 6,
с. 64). Историко-лексикографические справки формально
связывают слово лапушка с XVIII в. Но что же это значит
в конкретно-историческом плане? Здесь все традиционно, списано
с толковых словарей неисторического содержания и притом
оторвано от слова лапочка.
В. И. Даль в «Толковом словаре» (2, с. 241) помещает
слово лапушка в одно
гнездо с лапа и сближает лапочка и
лапушка по их употреблению. Обе формы, по Далю,
выражают `ласковый привет женщине'.
Еще наивнее это сближение сделано в «Толковом словаре
русского языка» под ред. Д. Н.
Ушакова (2, с. 25). Тут находим: «Лапушка, и, ж.
(разг.) 1) Уменьш.-ласкат. к лапка... 2)
Ласкательное обращение к ребенку или женщине, реже к мужчине
(фам.)».
Такого рода этимологизация не чужда и живому
словоупотреблению писателей. Ср.
у Лескова в романе «На ножах»: «Ангел, душка, лапочка
моя, Лара». У Пушкина такое словоупотребление встречается в
письме П. Б. Мансурову (1819): «... потому что я люблю тебя —
и ненавижу деспотизм — прощай, лапочка». У И. И.
Панаева в очерке «Барышня» (1844): «Няня кричит жалобным
голосом: — Что это с тобой, лапочка ты моя, что с тобой
приключилось... Уж не зубки ли?.. Покажи-ка».
Между тем в академическом словаре на слово
лапочка приведен лишь один
пример из Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: «На суку
Качалась белка... лапочкой, Как кошка умывалася» (6,
с. 63).
Еще Я. Автамонов в своей работе «Символика растений в
великорусских песнях» (ЖМНП,
ч. 344, 1902, ноябрь, декабрь) высказал предположение,
что лапушка — это «поэтический символ из царства
растений». «Правда, в песнях мы не имеем прямых доказательств
того, что лапушка растение, но есть несколько
соображений, говорящих в пользу такого предположения... У Даля
говорится: ”лапушка — дятлина, трилистник, клевер“. У
Анненкова (Ботанический словарь. — В. В.) тоже
упоминается лапушка — это Trifolium pratense, клевер,
красная кашка, что вполне совпадает с данными Даля. Цветы у
нее, по Гофману (Ботанический атлас. — В. В.),
редко бывают белые, большею частью — или бледно-красные или
пурпуровые; цветет с апреля до октября». Известно, что
«красный цвет ассоциируется в представлении народа с образом
женщины, так что нет ничего невозможного в том, что
лапушка стала символом женщины, а затем потеряла в
некоторых местах свое первоначальное значение и сделалась
ласкательным словом» (ср. разлапушка, так же как
разлебедушка и раздуша; в песнях также
разлавровый). В качестве семантической параллели
«образования ласкательных имен на основании их символического
значения» Я. Автамонов ссылается на народно-поэтические
эпитеты женщины: ягодка и репушка (ласковая
`кличка круглой девки').
Лапушка обычно
«встречается в песнях, как женское ласкательное: дочь,
обращаясь к матери, называет ее лапушкой (Шейн,
с. 808). Свекровь так же называет своих невесток
(Соболевский. Влкр. нар. песни, 3, с. 22). Но, конечно,
чаще всего лапушкой является любимая молодцем девушка и
это, как можно думать, основываясь на окраске цветка, было
первоначальным значением клевера. Только в одной песне...
встретилось ласкательное лапушка по отношению к
мужчине: девушка называет так любимого ею молодца...» (там же,
3, с. 168). Так в слове «утрачивается связь между
первоначальным и символическим значением, причем
первоначальное или совсем позабывается, или считается особым
словом, сходным только со словом-символом по звукам»
(Автамонов Я. Символика растений в великорусских песнях //
ЖМНП, ч. 344, 1902, декабрь, с. 253—254,
255).
Слово лапушка встречается
в лирике Петровского времени. Ср. в более позднем Песеннике
1799 г.:
Черну шляпу скидавал,
Честь лапушке
отдавал:
Здравствуй, лапушка
моя,
Дома ль матушка твоя?
(См.: Чернышев В. [И.] Русская песня у Островского // Изв. по
русскому языку и словесности [АН
СССР], 2, кн. 1, 1929, с. 311).
В «Женитьбе» Гоголя, в речи Кочкарева: «Иван Кузьмич!
Лапушка, милочка! Ну
хочешь ли, я стану на колени перед тобой?» (д. 2,
явл. 16).
И. Г. Прыжов в своей брошюре «26 московских пророков,
юродивых, дур и дураков» (1865)
так рассказывал о Петре Устюжском: «Петруша особенно любит
хорошие соты, сдобные, сладкие пироги, цветочный чай, моченые
яблоки, варенье всех сортов, зернистую икру, блины, яичницу и
молодых горничных, которых называет вербочками, малиновками,
пеночками, кинареечками, лапушками»
(с. 56).
(Виноградов В. В.
Семнадцатитомный академический словарь современного русского
литературного языка и его значение для советского языкознания
// Вопросы языкознания. 1966. № 6, с. 15—16).