<< к оглавлению
МОЗОЛИТЬ
ГЛАЗА
Глагол
мозолить в современном русском литературном
языке лишен самостоятельного значения. Он
употребляется лишь в составе фразеологического
единства — мозолить глаза. Это
экспрессивное выражение свойственно, главным
образом, фамильярному стилю разговорной речи. Оно
обозначает: `надоедать постоянным, неотвязным
присутствием, досаждать, торча перед глазами'. Это
выражение вошло в литературный язык из устной
народной речи не раньше середины XIX в. Оно
не встречается в сочинениях Пушкина, Вяземского,
Лермонтова, даже Гоголя, Некрасова. Вместе с тем,
оно создалось в то время, когда глагол
мозолить еще был живым, самостоятельным
словом. Глагол мозолить еще в словаре 1847
г. рассматривается как общелитературное
употребительное слово. Здесь читаем:
«Мозолить, лю, лишь, гл. д. Натирать мозоль
на какой-нибудь части тела. Узкая обувь
мозолит ноги. — Мозолить языком зн.
говорить пустяки» (сл. 1867—1868, 2).
В. И. Даль уже знает выражение —
мозолить глаза. Для него и отдельное слово
— мозолить — живое и продуктивное. В
«Толковом словаре» говорится: «Мозолить
что, набивать, натирать мозоль. Сапог
мозолит. Соха мозолит. Ты мне глаза
мозолишь, досаждаешь. Нога мозолится
от плохой обуви» (сл. Даля 1881, 2).
У Даля отмечено еще
областное слово мозольничать (пск. твр.) со
значением: `безотвязно попрошайничать, надоедать'.
Кроме того, Даль указывает также на старинное
употребление слова мозоль для обозначения
бельма на глазу (см. там же) (ср. образное
выражение: как бельмо на глазу — о
чем-нибудь неотвязном, назойливом и неприятном,
угнетающем). Например, у Грибоедова в «Горе от
ума» (д. 4, явл. 11):
[Лиза:]
И Чацкий, как
бельмо в глазу,
Вишь, показался ей он где-то, здесь внизу.
У Гончарова в «Обрыве»: «Он ждал,.. что она
забудет, что он туп, что он мешал ей еще недавно
жить, был бельмом
на глазу». У Григоровича в «Проселочных
дорогах»: «Земля, о которой вы говорите, у меня
как бельмо на глазу: дрянь именье».
На этом смысловом фоне становится очевидным
образный корень
народного выражения мозолить глаза. Яркая
экспрессивность предохранила его от исчезновения.
Между тем глагол мозолить, по-видимому, так
и заглох в кругу общего устно-бытового
употребления. Дело в том, что в разговорной речи
чаще употребляется одушевленно-личный оборот «я
натер себе мозоль или мозоли», чем
предметно-личный «обувь мозолит мне ногу».
Кроме того, в выражении: «ботинки
намозолили мне ногу» сразу подчеркивались
степень и количество действия. Например, в
«Встречах на жизненном пути»
П. М. Ковалевского (в Приложениях к
«Литературным воспоминаниям» Григоровича):
«Кукольник дергал палочку капельмейстера в этом
техническом оркестре, я был чем-то вроде скрипки.
Заставать капельмейстера дома было всего вернее
вечером, когда он, по собственному выражению,
давал отпуск намозоленному мозгу»
(Григорович, Лит. воспоминания, с. 348).
«Намозоленный мозг хозяина уходил каждый
вечер в отпуск к этим людям» (там же,
с. 350).
Другой же формы
совершенного вида от мозолить, кроме
намозолить, нельзя образовать, не придав
еще более резких видоизменений основному значению
(ср. вымозолить, перемозолить и
т. п.). Таким образом, глагол мозолить мог
выражать лишь процесс образования мозолей, но не
результат действия. Вот почему теперь
употребляются вместо мозолить описательные
выражения: натирать мозоли, чаще в форме
совершенного вида натереть мозоль —
мозоли.
Между тем, обозначать процесс образования мозолей
особым термином едва ли часто приходилось в
бытовом языке. Формы мозолю,
мозолишь, я мозолил (ноги) и т. п.
едва ли могли быть употребительны. Кроме того, с
ними связывалось представление преднамеренности,
нарочитости этого действия, активного его
осуществления. Все это привело к утрате глагола
мозолить в прямом номинативном значении. Но
в переносном употреблении глагол мозолить в
языке русской литературы второй половины XIX века
сочетался и с другими объектами, кроме слова
глаза. Например, у Крестовского в повести
«Любовь в двух часах»: «Она — это хорошее слово,
которое мы, к сожалению, когда-то до пошлости
истаскали, без всякой нужды, по одному какому-то
капризу, или, лучше сказать, поветрию, и до сих
пор еще не можем произносить его без иронической
улыбки — столь намозолило оно нам
уши во время оно...». У
А. В. Амфитеатрова в «Восьмидесятниках»:
«Любочка ему, что называется, намозолила
слух своим книжным негодованием — точно
жужжанием надоедливого комара». Однако, такого
рода фразовые сочетания относились к области
индивидуальной стилистики. Возобладало же и
укоренилось лишь выражение — мозолить
(намозолить) глаза. У
Салтыкова-Щедрина в романе «Господа Головлевы»:
«Он придет, будет требовать, будет всем
мозолить глаза своим нищенским видом». У
П. Д. Боборыкина в романе «Китай-город»:
«Ну, что торчишь? Что торчишь?.. Уходи! Не
мозоль ты мне глаза!». У Станюковича
в «Первых шагах»: «Я с утра не бываю дома и,
следовательно, не буду жене мозолить глаз».
Ср. у А. Н. Островского в пьесе
«Комик XVII столетия»:
Не смей, дескать, боярских глаз мозолить
Поклонами холопскими;
вставай!
(д. 1, явл
2)
Статья ранее не
публиковалась. В архиве сохранилась рукопись — 6
листков разного формата, пронумерованных автором.
Текст, по-видимому, писался в разное время. В
основном, рукопись написана черными чернилами,
более поздние добавления сделаны красными
чернилами. В основной части (4 листка одного
формата и качества бумаги) оставлены места для
позднейших вставок. На двух отдельных листках
выписаны примеры, место которых обозначено в
тексте рукописи.
Статья публикуется по
рукописи с внесением нескольких необходимых
поправок. — В. П.