<< к оглавлению
НИКЧЁМНЫЙ
Среди имен прилагательных отместоименного
происхождения резко выделяется по своему
морфологическому облику слово никчёмный. С
ним соотносительно отвлеченное имя существительное
никчёмность. Слово никчёмный
образовано с помощью суффикса
-н-(ый) от просторечного
выражения ни к чему.
В словаре Даля читаем: «никчемный — человек
никуда не годный, ни к чему не полезный:
никчемность, негодность»
(1881, 2). В словаре Ушакова найдем эти слова с
такими стилистическими пояснениями и литературными
иллюстрациями: «Никчёмность, и,
мн. нет, ж.
(разг.). Отвлеч. сущ.
к никчемный; незначительная ценность,
негодность чего-н. Мы не хотели навязывать
крестьянству чуждой ему мысли о никчемности
уравнительного разделения земли. Ленин.
Никчёмный и (реже) никчемный,
ая, ое(разг.).
Никуда не годный; излишний, бесполезный. Человек
ты, извини за выражение, совсем никудышный,
никчемный, но гордость в тебе чисто
барская. М. Горький. Никчемное занятие»
(Ушаков, 2, с. 578).
Есть
основания предполагать, что слова никчёмный
и никчёмность в русском литературном языке
приобретают права гражданства лишь в самом конце
XIX в., и особенно в начале XX в. Они в это время
водворяются и распространяются в
газетно-публицистическом стиле и в интеллигентской
устной речи. К. Житомирский в своей книге «Молох
XX века» считал изобретателем слова
никчёмный М. Горького. Он писал: «Если М.
Горький выдумывает или заимствует из
малороссийского слово никчемный, то
надо отнестись к этому слову с осторожностью»233.
Действительно, слова никчемный и
никчемность часто встречаются у Горького.
Например, у М. Горького в рецензии на
«Рассказы» М. Криницкого (1912): «Акцизные и
гимназисты, учителя и просто люди, все они — по
Криницкому — прячут свою никчёмность в
туманах метафизики». «Впрочем, ему (автору. —
В. В.), видимо, понятна горестная
никчёмность этих людей и, кажется, он
чувствует глубину их душевной пустоты».
Распространению и укреплению слова никчемный в русском
языке благоприятствовало наличие в просторечии
выражения ни к чему — в значении `попусту'.
На это выражение, как на принадлежность низового,
вне-литературного языка, указывал еще в 50-х годах
XIX в. проф. К. Зеленецкий в своей работе «О
русском языке в Новороссийском крае» (с. 23).
П. Сергеич (Пороховщиков) скорбел о засоренности
русской интеллигентской речи в начале XX в. «Наши
отцы и деды говорили чистым русским языком, без
грубостей, и без ненужной изысканности; в наше
время, в так называемом обществе, среди людей,
получивших высшее образование.., читающих толстые
журналы.., мы слышим такие выражения, как:
позавчера, ни к чему, ни по
чем, тринадцать душ гостей,
помер вместо умер, выпивал
вместо пил» (с. 7). Ср. в «Мелком
бесе» Ф. Сологуба (гл. 9): «Тоскою веяло затишье
на улицах, и казалось, что ни к чему
возникли эти жалкие здания, безнадежно-обветшалые,
робко намекающие на таящуюся в их стенах нищую и
скучную жизнь» (с. 140). Таким образом, можно
думать, что просторечное выражение ни к
чему в значении `зря, попусту, бесполезно'
стало распространяться в общегородском просторечии
из говоров южных и западнорусских городов во
второй половине XIX в. Этим самым была
подготовлена историко-морфологическая и
семантическая почва для возникновения и для
закрепления слова никчёмный.
Слова никчемный,
никчемность в украинском и белорусском
языках сложились и укрепились гораздо раньше, чем
в русском.
Слово некчемный
употреблено в «Лексисе» Лавр. Зизания (1596) в объяснении баснословия:
«нhкчемна# мова»
(л. 3 об.).
Ср., однако, в «Лексиконе славеноросском» Памвы
Берынды (изд. 1627): «баснословiе:
ба#нье, байки повhданье»
(Берында П. Лекс. столб. 2; с. 5). Но вообще
в Лексиконе Памвы Берынды не раз встречаются слова
некчемный, некчемность,
особенно в определениях слов, например,
собственного имени Авель — нhкчемност;
с. 333 (с. 171)234.
В
«Синониме славеноросской», изданной в приложении к
исследованию П. И. Житецкого «Очерк
литературной истории малорусского наречия в XVII
веке» помещены такие слова: «Нhкчемная —
растлhнная, гнилая.
Нhкчемно — суетно,
мерзко, мерзостно.
Нhкчемнhйше—
гнюснhе, гнюшше» (с. 151).
Акад. Е. Ф. Карский отметил слова
ничемность (38, 6), никчемность в
соответствии славянизму суета и
ничемный (= соуетьнъ, соуета) в
западно-русских переводах псалтири XVI—XVII вв.
(с. 394). Таким образом, слова
никчемный, никчемность уже входили в
лексику украинского и белорусского литературного
языка XVI—XVII вв. Они были свойственны, главным
образом, «простому слогу», а также деловой речи.
Известно, что и в польском языке есть слово
nikczemny.
Очевидно, что в русском языке слово никчемный является
«заимствованием» из украинского (а также —
возможно — и белорусского) языка. Однако
характерно, что самый процесс этого
«заимствования» осуществился и дал прочные
результаты лишь тогда, когда и без него по законам
русского словообразования при наличии выражения
ни к чему явилось бы самостоятельно
произведенное русское разговорное прилагательное —
никчёмный с его субстантивным дериватом —
никчёмность. (Ср., например, в воронежск.
гов. никчамушный, никуда не годный, не
нужный)235.
Опубликовано в «Докладах и
сообщениях филологического ф-та МГУ им. М. В.
Ломоносова», вып. 3 (1947) вместе со статьями
«Завзятый» и «Отщепенец» под
названием «Из истории русской литературной лексики
(к вопросу об исторических связях русского,
украинского и белорусского языков)».
В архиве сохранились:1. Рукопись — 10 листков
разного формата; 2. Ксерокопия статьи
(с. 9—10); 3. Машинопись с авторской правкой
и 4. Один листок с выписанной автором цитатой из
рецензии Г. Коляды. Место для цитаты в тексте
указано.
Статья писалась в разное время. Автор вносил в
текст заметки и небольшие поправки и дополнения
дважды. Так, поправки, сделанные черными
чернилами, вошли в текст публикации; другие,
сделанные синими чернилами (в их числе и цитата из
рецензии Г. Коляды), были внесены в текст уже
после публикации статьи. Здесь эти поправки
включены в публикуемый текст. Заметка печатается
по ксерокопии с учетом авторской правки в
машинописи. — В. П.
233 Житомирский К. Молох XX
века (Правописание). М., 1915. С. 19.
234 См. у
Г. Коляды в рецензии на издание “Лексикона
словеноросского Памвы Берынды” В. В. Нимчука //
Slavia. 1964, r. 33, seš. 2, С. 335.
235 Путинцев А. О говоре в
местности “Хворостань” Воронежской губернии //
Живая старина, 1906, вып. 1, с. 119.