тексты

РАСПАД И РАЗЛОЖЕНИЕ

В словарь общерусского литературного языка впиталось много научных и специальных терминов. Выйдя за пределы профессиональной речи, эти термины расширяют свои значения и вовлекаются в новые фразеологические контексты. Внедрившись в литературную лексику, соотносительные термины из разных научных дисциплин становятся здесь синонимами.

Слово распад не зарегистрировано ни одним словарем русского литературного языка вплоть до словаря В. И. Даля. Оно не свойственно языку русской художественно-повествовательной прозы XIX в. Еще в самом конце XIX в. адвокат, поэт и литературный критик С. А. Андреевский, употребив это слово в своей статье «Вырождение рифмы», предупреждает читателя, что это, в сущности, специальный научный, в частности, медицинский термин: «...антитеза — Случевский и Ростан — всего лучше доказывает вырождение рифмы. Если содержание искренно и современно — зато форма плоха, когда форма превосходна — содержание фальшиво. ”Распад“, как выразился бы медик, установлен вполне» (Андреевский, с. 457).

Слово распад явилось семантическим восполнением более старого слова распадение и было вызвано к жизни теми смысловыми осложнениями, которые обозначились в истории глагола распадаться — распасться. В русском литературном языке до XIX в. слово распадаться — распасться выражало прямое конкретное значение: `разваливаться, разрушаться' (см. сл. АР 1822, ч. 5, с. 963), `падая, приходить в разрушение' (сл. 1867—1868, ч. 4, с. 94). То же значение отражалось и в производном существительном распадение. К этому основному значению глагола распадаться — распасться в русском литературном языке около середины XIX в. присоединился оттенок: `приходить в полное расстройство, разлаживаться'.

Кроме значений по глаголу распадаться — распасться, слово распадение в философском языке русских интеллигентов 30—40-х годов обозначало также отсутствие внутренней гармонии, мучительную борьбу духа (ср. немецк. Zerfall). Например, у М.  А. Бакунина в статье «Гимназические речи Гегеля. Предисловие переводчика» (1837): «...жизнь его [призрачного человека] есть ряд беспрестанных мучений, беспрестанных разочарований, борьба без выхода и без конца — и это внутреннее распадение, эта внутренняя разорванность есть необходимое следствие отвлеченности и призрачности конечного рассудка, для которого нет ничего конкретного...».

В письме В. Г. Белинского к М. А. Бакунину от 12—24 октября 1838 г. читаем: «Но это распадение и эта отвлеченность были ужасным злом и страшною мукою для меня только в настоящем...».

В русском научном языке первой половины XIX в. глагол распадаться приобретает новое значение: «разделяться на составные элементы». Например, ткань распадается; молекула распалась на атомы.

Из языка естественных наук этот термин затем переходит и в область общественных наук, выражая близкое значение: `разъединяться, разбиваться на отдельные части, утратив цельность'. Например, общество распалось на обособленные группы.

Именно в связи с этими новыми значениями является потребность в термине распад.

Показательно, что даже В. И. Даль, обычно производящий все возможные типы отглагольных существительных со значением процесса, для глагола распадаться — распасться указывает лишь распаданье, распаденье. Только проф. И. А.  Бодуэн де Куртенэ внес в словарь В. И. Даля слово распад с таким примером: «Он убеждается в страшной картине своего наступающего распада» (сл. Даля 1913, 4, с. 1607). У М.  Горького в статье «О том, как я учился писать»: «В то время как в Европе идет процесс внутреннего распада человека, у нас, в трудовой массе, развивается крепкая уверенность в своей силе и в силе коллектива». Слово распад входит в широкий литературный оборот не ранее последних десятилетий XIX в. — начала XX в. Например, в книге А. А. Измайлова «Помрачение божков и новые кумиры»: «Людей психического распада беллетристы фотографировали в момент начинающегося перехода их за грань нормальности и подробно следили за ростом их навязчивой идеи, вплоть до разрешения ее в крови или смерти» (Измайлов, с. 168). В повести М.  Пантюхова «Тишина и старик» (1907): «Женя в бреду ушла из дома, простудилась и умерла. Юрий оставляет ее в своем доме. Его влечет к ее трупу, несмотря на невыносимый запах разложения. Его собственный распад идет уже не по дням, а по часам» (Пантюхов, с. 204). У В. В. Вересаева в «Воспоминаниях» «...уже намечался и в самом народническом течении некоторый идейный распад (Вересаев, с. 279).

Слово распад, включившись в систему русской литературной лексики, вступило в синонимическое соотношение с книжным словом разложение, которое гораздо раньше укрепилось в русском общенациональном языке.

Глаголов разлагать или разложиться — разлагаться не найдем в словарях Академии Российской. А слово разложение здесь определяется как `раскладывание' (сл. АР 1822, ч. 5, с. 963) соответственно конкретно-бытовым значениям глагола разложить. Но уже в словаре 1847 г. помещен глагол разлагать, в котором отмечается химическое значение: `разделять на составные части'. Разложить соль, селитру (сл. 1867—1868, 4, с. 37). Слово жеразложение рассматривается не только в связи с бытовыми значениями глагола разложить — раскладывать, но и как математический и химический термин (`изображение количества в каком-либо виде'): Разложение числа на множители. Разложение многоугольника на треугольники (сл. 1967—1968, 4, с. 39).Ср. франц. décomposition и в математике développement, немецк. Zerlegung и Zerfall.

В русском литературном языке 30-х годов, когда в разных его стилях намечается сильное стремление к сближению с научной терминологией и фразеологией, слова разложить и разложение в новых значениях из области химии переносятся на почву публицистической и повествовательной речи. По-видимому, раньше и ярче всего новое употребление этих слов выступает в языке О. И.  Сенковского. Во всяком случае, в анонимной повести «Авторский вечер», направленной против «Библиотеки для чтения», нашел место такой пародический выпад: «Любовь разложила меня в стихии всех возможных чувствований, и если б она... меня... поцеловала, я бы в один миг испарился... я показываю, что я учился Физике и Химии, знаю, что можно разлагать всякую вещь на стихии; любовь разложила меня! Знаю, что все разложенное на стихии может испариться» (Авторский вечер, с. 119).

А. И. Герцен наряду с другими естественно-научными терминами вводит в широкий литературно-публицистический оборот и слова разложение, разложиться в их химическом значении, например, в отрывке «О себе»: « — Гемфри Деви умер, — отвечал магистр, весь занятый своим спором. — И, я думаю, рад от души, — продолжал оратор, — что, наконец, химически разложился и на себе может испытывать соединение и разложение».

В письме Н.  Огарева и А. И. Герцена Н. Н.  Обручеву (1861): «...как будто, историческая смерть есть вымирание людей, а не разложение общественных химических соединений известного порядка!». Сравните у Тургенева в «Казни Тропмана» (1854): «Замечено, что осужденные на казнь по объявлении им приговора либо впадают в совершенную бесчувственность и как бы заранее умирают и разлагаются...»

В воспоминаниях Д.  В. Григоровича: «Если бы гр. Фредро можно было бы разложить химически, разлить его выжимку в склянки и дать выпить одну десяти французам, другую десяти англичанам, каждый из них непременно бы заявил себя чем-нибудь в том или другом роде; из гр. Фредро ничего не вышло...». Вместе с тем, термин разложение был тесно связан с философской гегельянской терминологией 30—40-х годов. Тургенев писал Некрасову (в письме от 10-го июля 1855 г.): «Я действительно, как ты говоришь, находился — и отчасти нахожусь — в моменте если не разложения, то сомнения в себе» (Голос минувшего, 1916, № 5—6, с. 33).

У К. Пруткова в пародическом стихотворении «Безвыходное положение», направленном против Ап. А. Григорьева и его критических статей («Русская литература в 1851 г.» и «Русская изящная литература в 1852 году»):

...Но разложенья вдруг нечаянный момент

Настиг мой славный план, и я вотще стараюсь

Хоть точку в сей беде исходную найти!

Получив такое широкое философское значение и применение, слово разложение стало одним из общепризнанных выражений публицистического языка 50—60-х годов. У Тургенева в «Воспоминаниях о Белинском» читаем: «Белинский еще потому благоговел перед памятью Петра Великого и, не обинуясь, признавал его нашим спасителем, что уже при Алексее Михайловиче он в нашем старом общественном и гражданском строе находил несомненные признаки разложения...». В письме К.  Д. Кавелина к А. И. Герцену (май 1862): «...я счел бы себя бесчестным человеком, если б советовал барину, попу, мужику, офицеру, студенту ускоривать процесс разложения обветшалых исторических общественных форм».

У Аполлона Григорьева в «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «...так как процесс литературных стремлений есть процесс органический, то поприсмотритесь еще к данной минуте и посмотрим, нет ли уже в ней самой зачатков плана разложения» (Григорьев Ап., с. 115).

В русском литературном языке второй половины XIX в. новое употребление слов разложение, разложиться укореняется в языке революционно- демократической печати и затем входит в общую норму русского литературно-книжного языка.

Сравните у Ф. М.  Достоевского в романе «Преступление и наказание» (1866, в речи студента): «За одну жизнь — тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения».

Сравните позднее у М. Арцыбашева в рассказе «Смех» размышления доктора о смерти: «...как художественно ясно представился ему процесс разложения, та слизь и гниль, которая получится из него, представились толстые, ленивые, белые черви, распухшие от его гноя...» (Арцыбашев, с. 198).

В самом конце XIX в. и особенно ярко с 20-х годов XX в. выступает в слове разложение новый семантический оттенок: дезорганизованность, внутренний распад, упадок. В словаре Ушакова этот оттенок иллюстрируется такими примерами: «Оппозиционеры рассчитывали внести разложение в ряды большевистской партии после смерти Ленина... В армии врага полное разложение. Дошел до окончательного разложения» (3, с. 1163).

Опубликовано в кн.: «Доклады и сообщения филологического факультета МГУ. Вып. 5» (Изд-во МГУ, 1948) вместе со статьей «Обобществить» под общим названием «Из истории русской литературной лексики». В архиве сохранилась рукопись (9 листков разного формата). В рукописи статья открывается следующей цитатой: «...литературный язык — это форма выражения, ставшая традиционной; это — остаток, результат всех стилей, усвоенных от разных последовательно сменявшихся поколений, сумма литературных элементов, переваренных коммуникацией. Они образуют часть общего фонда, отличную от непосредственного языка. Литературный язык имеет свой словарь..., свои клише..., условную конструкцию фраз...» (Сh. Ваllу. Lе langagе et la vie, Рауоt, Раris, 1926, р. 44). Здесь печатается по оттиску. — И. У.