<< к оглавлению
СОЛДАФОН
«Лингвист никогда не должен впадать в ошибку отождествл
ения языка с его словарем», — учил Э. Сепир
(Сепир, с. 172). Но, с другой стороны, «плох был бы тот филолог,
который знал бы всю лексикальную часть того или иного языка, и не пожелал
бы знать, какой λóγος, какое мировоззрение народа воплощено в этой
лексикальной части...» (Добиаш, с. 11). С иной точки зрения оценивал
роль лексики в языке акад. А. И. Соболевский: «Как ни важно знание
элементов древнерусской грамматики, еще более важно для исследования нашей
старины знакомство с древнерусскою лексикой»358.
Если с тем или иным аффиксом связана очень яркая по своей экспрессии
группа слов, то соответствующая эмоционально-экспрессивная окраска
передается самому аффиксу. Его дал
ьнейшее употребление в этом кругу значений
уже целиком зависит от экспрессивных целей, от экспрессивной атмосферы
речи. Например, суффикс -овка для обозначения лиц женского пола
вносит резкую окраску отрицательной характеристики в названия лиц женского
пола: чертовка, бесовка, шутовка, воровка,
плутовка, хрычовка, мотовка, хлыстовка,
колдовка и некоторые другие. Ср. у Горького в «Жизни Клима
Самгина»: «Псовка, куда посох девала?» В этой связи представляют
интерес теоретические догадки и исторические соображения об образовании
слова солдафон и слов, примыкающих к нему по структурному составу.
В слове солдафон выделяются две словообразовательные части. Первая
солда- (солдо-) от итальянск. soldo, немецк.
soldat, русск. солдат известна с XVII в. Слово это
засвидетельствовано в «Книге о ратном строении»: «Научити от
послhдняго
салдата до началнаго
человhка...»
(Соболевский., Русск. заимств. слова, с. 124; Смирнов, Зап. влияние,
с. 278—279). Со второй частью -фон дело обстоит
сложнее.
Слово
солдафон, обозначающее бурбона,
неотесанного, необразованного и невоспитанного, носит яркую печать
экспрессии — презрения или пренебрежения. Вместе с тем это — выражение
разговорно-характеристическое. Оно по своему морфологическому составу
(солда- и суффикс -фон) выходит за пределы
словообразовательных норм общерусского литературного языка. Это слово —
жаргонное. По-видимому, оно проникло в стили разговорно-литературной речи
не раньше 30—40-х годов XIX в. Оно не включено даже В. И. Далем в
«Толковый словарь». Лишь проф. И. А. Бодуэн де Куртенэ присоединил это
слово к словарной коллекции Даля: «солдафон м. бран. солдат»
(1909, 4, с. 374). М. И. Михельсон привел в своем фразеологическом
сборнике несколько примеров употребления этого слова и производного от
него слова солдафонский (ср. солдафонство) в языке писателей
середины и второй половины XIX в.: «В самих солдатах [пиемонтских. —
В. В.] не заметно ничего солдафонского, высокомерного
и отталкивающего, что не мешает им однако ж быть отличными солдатами»
(Д. Григорович. Корабль Ретвизан. 7. Прогулка в St. Jean); «А этот у
вас здешний исправник... настоящий солдафон, без всякого гуманного
развития, топорщина» (Б. Маркович. Бездна); «Егор Егорыч тоже несколько
мгновений помыслил о капитане, который, конечно, показался ему дубоватым
солдафоном, но не без нравственных заложений» (А. Писемский.
Масоны).
Трудно сомневаться в жаргонном происхождении этого слова. Оно сложилось
в жаргоне самих военных. Здесь были в ходу суффиксы существительных
-фон, глаголов -фон-и-ть. Ср. в
воспоминаниях генерал-лейтенанта М. А. Маркова: «За то уж и
листифонил же отрядный командир перед начальником своего штаба! Он
рассыпался в разных угождениях, не жалея, исключительно только для своего
милого наставника, даже гаванских сигар; это бы еще ничего: угощение —
весьма позволительное задабривающее средство; но он листифонил уже
вовсе не по чину; он представлял из себя нечто похожее на левретку,
грациозничающую перед барынею, у которой в карманах сахар» (Русск.
старина, 1890, т. 68, октябрь, с. 127).
В. Христиани считает, что слово
солдафон возникло в результате
контаминации солдат и Агафон и сопоставляет с этим
образованием такие, как лестифоня, лестефоня, `кто льстит,
берет лестью; пролазчивый искатель' и митрофоня — шутливое
обозначение матроса359. Однако В. Христиани не обращает внимания на то, что
эти слова относятся к военному жаргону. Он стремится обосновать лишь общий
принцип формирования такого рода экспрессивных характеристик путем
скрещивания с собственными именами. Ср. образования от филя
(ласкательное к Филипп): простофиля, диалекта,
мордофиля, от фаля (к Фалалей) — `простак,
разиня, дурак'; ср. офалить, фалалеить, фаломить,
матрафал — шутливо-ироническое обозначение матроса.
В. Христиани даже готов вторую часть -пан в словах
горлопан, шалопан, харлапан выводить из
Степан. Ср. также дурафей и Тимофей, Ерофей;
дурафья, кутафья, моргафья `причудливая женщина' и
Агафья; области, чумазлай, басалай, `тупица' и
Ермолай; дуралей и Фалалей360.
Едва ли все эти соображения
В. Христиани можно признать убедительными. Во второй части
словосложения солда-фон правильнее видеть лично-именной суффикс
жаргонной окраски (ср. фонный, задать фону и т. п.). Ср.
бурбон, фанфарон и т. п.
Вопрос об экспрессивно-семантических изменениях слов и их
форм в славянских языках нуждается в
глубокой, всесторонней сравнительно-исторической и типологической
разработке. Труды Шпитцера, Шпербера, Балли, Ульмана и других в этой
области не исчерпывают всей совокупности относящихся сюда
проблем.
Опубликовано в сборнике «Советское
славяноведение» (М., 1968, № 4) в серии статей под общим названием «Об
экспрессивных изменениях значений и форм слов» вместе со статьями о словах
клеврет, рубаха-парень, человек-рубаха; на
ять. Рукопись не сохранилась. Печатается по оттиску с внесением
некоторых необходимых поправок. — Е. X.
358 Соболевский А.И. Язык русской Правды // ЖМНП,
1886, ч.244, апрель. С. 376.
359 W. Christiani. über die persönlichen
Schimpfwörter im Russischen// Archiv für slavische Phililigie, B. 34, H,
3—4, 1913, S..326.
360 Там же.