тексты

ВЕРТОПРАХ И ЩЕЛКОПЁР

В истории русского литературного языка XVIII и XIX вв. одни и те же модели словообразования и словосложения оказываются активными и для русских народных и для книжных, старославянских основ. Возможны разнообразные скрещения и сцепления русских и старославянских морфем как при образовании простых, так и сложных слов. Вопрос о русских сложных словах с глагольными основами затрагивается акад. А. И. Соболевским в рецензии на исследование И. Л. Лося «Сложные слова в польском языке». А. И. Соболевский здесь говорит «...о словах вроде старого русского копонос, современных русск. ... скалозуб (при зубоскал); лизоблюд (при блюдолиз), лизогуб, ломонос, вертопрах (польск. wartogłów), трясогузка, лупоглазый, пучеглазый, лежебок». В этих словах, по мнению А. И. Соболевского, «первая часть на о, е играет ту же роль, какую в русск. болиголов, вертишейка, горихвостка, горицвет, скопидом, свербигуз играет первая часть на и»²⁵.

Но если отрешиться от спорного вопроса о генезисе разных типов сложных слов с первой глагольной основой, то надо признать, что в русском литературном языке сложные слова, содержащие в первой части глагольную основу, типа вертопрах — немногочисленны, и некоторые из них — недавнего происхождения. Так, слово вертопрах (женск. вертопрашка), как показывает морфологический состав, образовалось из сложения основ: отглагольной верт и именной прах. Церковнославянизм прах здесь выступает в значении `пыль'. Это до некоторой степени устанавливает предел, после которого не могло появиться слово вертопрах. Слово прах перестает употребляться в значении `пыль' даже в высоком стиле с конца XVIII в. Итак, с полной вероятностью можно думать, что возникновение слова вертопрах датируется временем не позднее первой половины XVIII в. Действительно, в языке петровского времени слово вертопрах уже было употребительно. Так, оно встречается в автобиографичекой повести подьячего Семена Петровича Левицкого, датируемой приблизительно 1710—1720 гг.²⁶. Вертопрах в ту эпоху означало `ветреный щеголь'. См. у М. В. Ломоносова в стихотворении «Златой младых людей и беспечальный век»:

Но есть ли б чистой был Дияне мил твой взгляд

И был бы, Балабан, ты сверх того женат,

То б ты на пудре спал и ел всегда помаду,

На беса б был похож и с переду и с заду.

Тогда б перед тобой и самой вертопрах

Как важной был Катон у всякого в глазах.

В «Словаре Академии Российской» слова вертопрах, вертопрашка уже рассматриваются как «простонародные уничижительные». Вертопрах определяется так: «Непостоянник, ветреник, человек в поступках, поведении и в речах своих весьма неосновательный, легкомысленный» (сл. АР 1806, ч. 1, с. 451). Это определение словарем 1847 г. сжимается до такой формулы: «Легкомысленный, неосновательный человек; ветреник» (сл. 1847, 1, с. 113). Буквально та же характеристика повторится и в словаре Грота — Шахматова (см. т. 1, с. 375). Даль присоединяет к этой характеристике лишь одно областное слово «легостай» (см. сл. Даля 1880, 1, с. 186). В словаре Ушакова слово вертопрах рассматривается с точки зрения современного литературного употребления как живое, разговорное. Его значение определяется так же, как и во всех предшествующих словарях: «Легкомысленный, ветреный человек» (см. сл. Ушакова 1, с. 256). Конечно, степень употребительности этого слова, его экспрессивная яркость и круг его стилевых возможностей были очень различны в разные периоды истории русского литературного языка XVIII и XIX в.

Слово щелкопёр принадлежит к числу тех относительно немногих сложных слов, в которых первой составной частью служит глагольная основа, а второй — именная. Слово щелкопёр возникло из словосочетания «щелкать пером». Это слово не было зарегистрировано ни одним словарем русского литературного языка до «Толкового словаря» Даля. Даль связывал это слово с чиновничьим, приказно-канцелярским бытом. Он так определяет его значение: «Писец, писарь в суде, приказный, чиновник по письмоводству, пустой похвальбишка и обирала» (1882, 4, с. 654). И. А. Бодуэн де Куртенэ присоединил позднее к этому переносное значение «бумагомарака, газетный писака, плохой писатель, нем. Skribent, Skribifax» (сл. Даля 1909, 4, с. 1498).

Есть все основания предполагать, что слово щелкопёр возникло не ранее XVIII в. Экспрессия пренебрежения, издевки, облекающая это слово, отражает отношение к мелкому чиновничьему люду со стороны широких слоев русского общества XVIII в. В русском литературном языке это слово получает широкое распространение под влиянием Гоголя, который любил пользоваться этим словом как образным и экспрессивным. Он употребил его в «Ревизоре» в речи городничего применительно к писателям: «... найдется щелкопёр, бумагомарака, в комедию тебя вставит. Вот что обидно! Чина, звания не пощадит... У, щелкопёры, либералы проклятые! чертово семя!». Ср. в «Дневнике» О. М. Бодянского (1850): «Почти выходя, Гоголь сказал, что ныне как-то разучиваются читать; что редко можно найти человека, который бы не боялся толстых томов какого-нибудь дельного сочинения; больше всего теперь у нас развелось щелкопёров — слово, кажется, любимое им и часто употребляемое в подобных случаях» (см. Русск. старина, 1888, № 11, с. 409). У И. С. Тургенева в письме к С. Т. Аксакову от 14 ноября 1853 г.: «Видно, наш брат щелкопёр действительно ни к какому дельному занятию не способен» (см. Вестник Европы, 1894, № 2, с. 479). В рассказе Д. В. Григоровича «Мой дядя Бандурин»: «... Литераторов почему-то не любил, называл ”щелкопёрами“». Ср. у Н. А. Некрасова в «Размышлении у парадного подъезда»: «Щелкопёров забавою Ты народное благо зовешь». У Боборыкина в романе «Перевал»: «[Он] казался ему нахалом, и если не проходимцем, то каким-то мелким газетным ”щелкопёром“».

Опубликовано в сборнике «Вопросы стилистики» (М., 1966) вместе со статьями «Подковырка», «Пригвоздить», «Фортель» под общим названием «Из истории русских слов и выражений».

В архиве сохранился оттиск и следующая рукописная заметка (1 листок, предположительно относящийся к концу 30-х — началу 40-х годов): «С выражением — пускать пыль в глаза этимологически родственно устаревшее слово вертопрах (т. е. `кто вертит прах, подымает пыль, делает много шуму из-за ничего')».

Упоминание о слове вертопрах см. также в заметках о словах Прах и Чинодрал в III ч. настоящего издания. — В. П.

²⁵ См. ЖМНП, 1902, № 8. С. 395. Ср. V. Jagic. Die Slavischen Composita in ihrem sprachgeschichtlichen Auftreten. “Archiv für slavische Philologie”. Berlin, Bd. 20, № 4, 1898, s. 519—556, Вd. 21, № 1—2, 1899, s. 28—43; ср. также: Б. Цоневъ. История на българский езикъ. 2, София, 1934. С. 367 и след.

²⁶ См. История русской литературы. Т. 3. Ч. 1. М.; Л., 1941. С. 147—148.