Второе издание Словаря (переработанное и дополненное) включает в себя материалы, собранные в период с 1994 по 1999 гг. Таким образом, в целом охвачен период примерно в два десятилетия (1980-1999). Кроме того, в качестве послесловия читателю в этом издании предлагается работа автора “Арго и культура”. Первая часть этой работы была помещена в первом издании словаря в 1994 г. В 1995 г. автор опубликовал в издательстве МГУ монографию “Арго и культура”. Тираж ее был невелик и до широкого читателя книга не дошла. В настоящем издании данная монография (с небольшими дополнениями и исправлениями) печатается в качестве приложения.
Структура Словаря во втором издании была существенно переработана. Хотя принципы сбора материала и построение словарной статьи в целом остались неизменными.
Значительно облегчена система поиска словарной единицы. Читатель теперь может “войти” в Словарь на любом слове, являющемся самостоятельной частью речи и входящем в Словарь в качестве одного из компонентов фразеологизма или варианта заголовочного слова. Соответственно упорядочена система подачи фразеологизмов. Читатель имеет возможность найти интересующие его фразеологизмы по их опорно-смысловым компонентам.
Внесены существенные поправки в лингво-культурологические, этимологические комментарии. Уточнены некоторые толкования.
Первоначальный план переиздания был таков: выпустить две книги. Первая — материалы 1980-1993 гг. Вторая — материалы 1994-1999 гг. В первой книге было бы много советизмов, много “перестроечных” слов, которые сейчас мы слушаем с неким ностальгическим снисхождением, “как нашей юности грехи” и думаем: “Боже, какими мы были наивными...”. Во второй книге прозвучал бы “тяжелый рок” наших суровых будней. Вроде бы логично.
Но такая подача материала слишком подчеркивала бы перелом эпох в начале 90-х гг. Эта черта между эпохами, кажущаяся очевидной в первом приближении, по сути, весьма зыбка и условна.
Наша история, в том числе и история языка, слишком часто жестко дробится и периодизируется. И слишком редко подчеркивается преемственность эпох и периодов. И история с языком мстят за это внезапно и не к месту проступающими родовыми пятнами прошлого. 90-е годы выросли из 80-х. И освещены они должны быть вместе.
В Словаре Читатель встретит множество историзмов, например, деталей ушедшего (безвозвратно ли?) быта. “Герои” иллюстраций в словарной статье настойчиво просят друг и друга ностальгическую похмельную трешку, томятся в очереди за портвейном и т. д. и т. п. И здесь же: обсуждают новейшую модификацию сотового телефона, входят в Интернет. Но это — те же самые люди.
Автор после выхода в свет первого издания Словаря получил от этих людей множество писем с замечаниями, уточнениями, дополнениями, развернутыми комментариями по поводу тех или иных слов, выражений. Люди звонили (даже ночью, иногда под утро), назначали встречи, передавали таинственные пакеты с записями.
Автор был искренне поражен любовью людей к своему языку, любовью абсолютно бескорыстной, чистой, трогательной. Здесь даже не было какого-то высоконадрывного рыцарского служения, здесь была естественная потребность делать хорошо. Вернее — делать дело. И все это — “во дни сомнений, во дни тягостных раздумий”, когда трудно было “не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома”.
Автор искренне и горячо благодарит всех, кто откликнулся на Словарь, и надеется, что данное словарное исследование будет интересно и полезно всем, кто любит родной язык.
В.С.Елистратов, 1999